Однажды вы встретите глаза, от которых не в силах будете отказаться.

Прожив на свете сотню лет ты невольно задумываешься о том, насколько этот мир банален. Меняются актеры и декорации, но сюжеты остаются все те же. Как и тысячу лет назад, люди любят и ненавидят. Находят друзей и врагов, теряют близких и рожают детей. Так же будет и через тысячу лет. Круговорот, цикл, все мы движемся по спирали... Для каждого человека его переживания важны и уникальны, но на деле же он - такой же как все. смерть одного - трагедия. Смерть тысяч - статистика...
В первый год своей вечный жизни Александр торжествовал. Он, наконец, получил абсолютную пальму первенства над Александром Вторым, - вечность. Романов упивался этим и, думал, что так будет всегда. Но чуть погодя вдруг серая скука стала заволакивать его суть, и он пустился во все тяжкие. Любовные романы, дворцовые интриги... Он сражался на фронте и вызывал наглецов на дуэли. Злоупотреблял алкоголем, азартными играми... Путешествовал по миру и пытался хоть где-нибудь найти место, что ему не будет скучно. Все это вскоре осточертело и он осознал, что вечность это вовсе не победа. Он был чертовски одинок, хоть и не признавал этого. Он никогда не влюблялся и не подпускал женщин близко к себе. Постель - пожалуйста. Но задушевные разговоры и нежные поцелуи - увольте. Спустя год после собственного обращения, он обратил своего камердинера - Игоря. Этот мужчина был с ним с самого детства и представить жизнь без него было невозможно. Пожалуй, это был слишком эгоистично и в духе царских капризов, но так случилось, и Молокин, на самом деле не был против. Он и сам привык быть рядом с Сашей, посвятив ему жизнь. А теперь, видите, вечность...
Романов около двадцати лет не был в России, и сейчас испытывал странное чувство. Будто бы он дома, но в то же время и нет... Сейчас на престоле был его внучатый племянник - Николай Второй. Он мало знал его. Так, по редким слухам, что долетали до туманной Англии... И все же, он казался ему неплохим малым. Приятный и мягкий... Сам Саша никогда таким не был, но к подобным людям испытывал симпатию. К людям, но не владыкам. Как ни крути, но в Царе должен быть жесткий стержень, как у отца... Впрочем, откуда-то в России взялась Дума, и теперь, конечно, все было наперекосяк. Ну да ладно. Романов зарекся лезть в политику и потому отогнал прочь эти мысли. Пока он был в Санкт-Петербурге, он представлялся собственным внуком. Да уж, скудная у него фантазия, но это имя говорит само за себя и грех им не воспользоваться. Едва Александр Адлерберг прибыл в город, лучшие салоны прислали ему свои приглашения. Он не любил подобного, но обязан был посетить. Там-то его и пригласили на некое мероприятие в пансионат благородных девиц. Не совсем обычный правда. По слухам, там жили девочки из разорившихся дворянских семей, что сейчас было вовсе не в диковинку. Наверное, ему хотели найти невесту или что-то в этом роде. И он, конечно, отказался бы, но вот что-то в этот день пошло наперекосяк. То ли чай был слишком горячим, то ли молоко в овсянке подкисло, но что-то дернуло его отправится на это мероприятие...
Мужчина вошел в зал и огляделся. Обстановка чем-то напомнила ему собрания в кадетском корпусе, когда деточек высокопоставленных родителей не гнали на мороз, а оставляли в здании. Правда там и рассаживали рядами, а тут стулья стояли у стены по периметру танцевального зала. Ну что ж, Саша только было собрался пройти в один из углов, как его поймала одна из воспитательниц и едва ли не силой усадил в самый центр. Ну да, видимо, он относился к числу "Самых дорогих" гостей. Впрочем, он и так собирался сделать небольшое пожертвование в тысячи две золотых. ну так пускай ему хотя бы откроется лучший вид.
Постепенно собирались мужчины, и нескольким из них, встреченным накануне в салоне, он кивнул.
Наконец, в центр зала вышла пожилая женщина и, смущаясь и пряча заношенный воротничок(да уж, кажется. в России все хуже, чем он думал) объявила, что совсем скоро девочки выйдут к нам. И действительно пока Саша боролся с желанием закурить, заиграл скромный оркестр в дальнем углу зала и, одна за одной, в зал посыпались девушки. Были среди них и блеклые и незаметные, были и яркие и хорошенькие, словно куклы. Там были и совсем дети лет одиннадцати, и почти взрослые шестнадцатилетние девицы. Кто-то прятался за других, иные старались вырваться вперед и бросали ему кокетливые взгляды.
Что удивительно - девочки встали на определенные места и приподняли подолы юбок, словно готовились... Да, к танцу! Какой кошмар...Воспитанницы могли спеть, сыграть на фортепьяно... Могли прочесть стихотворение или на худой конец показать вышивку, но танцевать... Видимо, сиротский дом еле-еле сводил концы с концами и всеми силами пытался избавиться от пары лишних ротиков. Ну что ж. Они решили воздействовать на низменные инстинкты мужчин. Вперед. Александр откинулся на стуле и решил насладиться зрелищем.
Его взгляд перебегал от одной к другой из чистого любопытства и вдруг наткнулся на Нее. Хрупкое, почти бестелесное создание изящно двигалось в такт музыке и почти не поднимало глаз от пола. Но когда подняла - он едва не ахнул от глубины двух изумрудов. На вид ей было лет тринадцать, а может виной тому ее воздушность и платье не по размеру. Девочка была довольно высокая для своего возраста и тоненькая, как стебелек. На ней было выцветшее красное платьице, что явно было ей коротко и слишком широко в талии, несмотря на затянутый корсет. Белые гольфы подчеркивали стройные ножки, что двигались так грациозно... И волосы подколоты наверх простыми заколками, что сразу так упрощали прическу...
Она выглядела тут неуместно. Ее глаза были слишком глубокими и движения слишком благородными.
Почему-то вдруг воображение нарисовало странную картину: Ее в гранатовом платье из роскошного бархата. Ножки в чулках дорогого шелка, а пшеничные волосы заколоты рубиновыми гребнями... И она, такая маленькая и нежная сидела бы в его гостиной на пушистом ковре... И он бы убрал тоску из этих глаз, и разгладил бы грустную складку между бровями... Задарил бы ее подарками, и маленькая девочка улыбалась бы, хрустя оберточной бумагой и доставая из коробок то изящных фарфоровых кукол, то огромных мягких медведей. Он бы построил ей  пряничное королевство и сделал бы ее принцессой...
Губы Александра изогнулись в насмешливой улыбке и он сжал подлокотник, несколько раз моргнул, прогоняя идиотские непонятно откуда взявшиеся мечты. Неужели они пошли на крайние меры и привели сюда гипнотизера?
А тем временем, как бы не старался Саша, эта девочка, словно магнит, привлекала его взгляд...

Отредактировано Alexander Romanov (2011-09-16 23:49:45)

Если ты один, то не потому что никому не нужен, а потому что тебе не все равно кто рядом с тобой.

В момент своего падения душа словно превращается в камень и бьет каждого, кто оказался у нее на пути. Она — как слепое орудие Рока. Злого, беспощадного и беспринципного Рока. Все и вся перестает иметь для нее какое–либо значение. Ей настолько больно, что она способна лишь обороняться. И обороняется от всего, от всех — от врагов, друзей, ветряных мельниц…
Когда ты испытываешь предельную боль, ты перестаешь думать о том, что кому–то тоже может быть больно. Напротив, тебе, вдруг, начинает хотеться, чтобы все так страдали и мучились, как ты. Ты желаешь им зла. Впрочем, ты хорошо понимаешь и другое: никто и никогда не поймет и не поднимется до твоей боли. Никто и никогда. И от осознания этой мысли становится еще больнее. Ты один на один с бесконечностью страдания.
Это предельная точка эгоизма: когда душа, растерявшая прежнюю память о Красоте, утратив прежние знания о «благе», становится жестокой. Может ли душа творить зло? Может ли она разрушать Красоту? К сожалению, да. Может. Неслучайно, Инь в философии Дао, достигая предела, превращается в Ян, и наоборот. Все, что достигает предела, становится своей собственной противоположностью.
Ангел превращается в Демона…
Саша десятилетиями приучал себя не привязываться ни к кому, не подпускать никого ближе определенной границы, а теперь все это рушилось словно карточный домик, под взглядом зеленых глаз ребенка...
Она скользила по паркету, кружилась вокруг других девушек, опускала голову и очаровательно краснела, а он уже и вовсе неотрывно смотрел на нее. Весь окружающий мир смазался, оставив четким только ее контур, ее лицо, ее глаза... Наваждение какое-то... Он никогда в своей жизни не хотел иметь детей. Ну сейчас, разумеется, и не мог, но и до этого его голову не посещали мысли на тему: "А как мы назовем нашу дооченьку?". И вот теперь, о ужас, он задумался о том, что если бы у него была дочь, он хотел бы, что она была похожа на эту малышку. Если ей около тринадцати-пятнадцати, то, теоретически она годиться ему в дочери. Так рано, правда, никто детей не делает, но с биологической точки зрения... Александр вдруг испытал жгучее желание усадить ее рядом с собой, взять за руку, заправить за ухо выбившийся локон. Или вечером сидеть с ней у камина и рассказывать про те времена, когда он бился за Софию... О, черт. Во время битвы за Софию его еще не должно было быть на свете. А может, он бы даже рассказал ей эту свою тайну...
Вампир, наконец, смог отвлечься от созерцания девочки и переключится на собственные мысли и убогий оркестр, но не тут-то было. Малышка словно почувствовала, что он отвлекся, и, то ли так было задумано в танце, то ли это была ее инициатива, но вырвалась в самый центр и вперед, оказавшись всего в паре метров от него.
Вампир резко поднял голову впившись взглядом в два зеленых омута, и, словно хищник, устроил несчастной очную ставку. Он словно наказывал ее, хоть и непонятно за что. Руки сами собой снова сжали подлокотники и он не находил себе места в этом огромном зале.
А потом он поступил отвратительно. Наверняка об этом будут еще целый год гудеть все салоны столицы. Так нельзя поступать, это противоречит любому воспитанию и банальным правилам приличия, но он резко поднялся со стула, и, едва не задев девочку плечом, быстрым шагом покинул зал. Пускай думают, что хотят, но Саша просто не мог больше находится рядом с этим ребенком потому что она, кажется, физически привязывала его к себе с каждой секундой. Было ощущение, что вот если он останется там еще хоть на секунду, последний узел будет завязан и тогда уже, в любой точке планеты ему будет не хватать ее, сшитой с ним как единое целое...
Оказавшись в предбаннике он достал портсигар, выудил оттуда одну папиросу, поджег ее спичкам и с наслаждением наполнил легкие сизым дымом... Позади стояла какая-то скамья, на которую мужчина благополучно опустился. Не так часто с ним случалось подобное, но он вдруг опустил плечи и уперся локтями в колени. Наверное, все дело в том, что скамья низкая... И тяжелое решение тут вовсе ни при чем. Папироса быстро сгорала, оставив по себе облачко дыма да горку пепла, и Саша закурил вторую. Он слышал, как дверь в зал открылась. Кто-то искал его. Неизвестный ему мужчина подошел и только было собрался заговорить, но Саша остановил его.
-Молчи. Вернись и забудь, что видел меня. Внушение сработало, тот развернулся и ушел, а Романов вернулся к тяжелым мыслям.
Он не привык себе отказывать. Ни в чем и никогда. Но эта девочка же не была вещью. Он не мог позволить себе просто взять ее с собой, словно игрушку. Ведь понимал, что однажды наступит сложный момент, когда придется объяснять многое.. И вообще, ему никто не нужен! Он одиночка и не хочет изменять этому. Но эти глаза...
А может, ей плохо в этом месте и он спасет ее?Что за благородные мысли, Саша?Неужто мамочкина слабая кровь дает о себе знать? А он не слушал внутренний голос разума... Ну а что. Он увезет ее отсюда, удочерит, обеспечит прекрасное детство. Даст ей образование, оденет в лучшие наряды... А через лет пять выдаст ее замуж за достойного парня, сыграв роль отца, и исчезнет из ее жизни так же, как исчезал из сотен других. Разница лишь в том, что некоторое время она будет постоянно рядом... Сердце сладко защемило и он не захотел задумываться о том, что это за чувство. То ли эгоизм не игравшего с куклами ребенка, то ли истинно теплые отцовские чувства к обиженному жизнью маленькому существу.
Решение принято, и нет смысла возвращаться на представление. Умиротворенно вздохнув, мужчина поднялся и направился к кабинету директора. Он не сомневался, что с легкостью найдет нужную дверь, и еще проще - путь к сердцу женщины (ну или мужчины, он пока не был осведомлен). Его имя и его пожертвования станут достаточно весомыми доводами для того, чтоб зеленоглазая девочка сегодня уехала с ним.

… он принадлежал к тем людям, которые способны улучшить добрые начинания, но ухудшают дурные.

Все скрывают свою сущность хотя бы иногда. И бывает так, что ты прячешь ее настолько глубоко, что даже не вспомнишь о ней, пока тебе не напомнят. А иногда ты сам хочешь забыть о том, кто ты такой. Он так давно живет в маске, что, наверное, уже и позабыл, каким был в детстве или юношестве. Сейчас, пытаясь вспомнить прошлые годы, он видел лишь вечную борьбу с наследником, который вовсе не хотел бороться, да маниакальную страсть к власти, которую он, тем не менее, не мог утолить сполна. Он рожден не от той женщины, и это исковеркало всю его жизнь. Казалось бы, он любил свою мать и ни в чем ее не винил. Да хотя они и не общались-то практически... Зато императрицу он ненавидел. Ему все время казалось, что она заняла место, приготовленное для его матери. Да, маленький еще тогда мальчик не понимал всех тонкостей чистоты крови и, как же много значит имя при заключении брака. Благо, отец позаботился, и ему подобрали далеко не худшего отчима. Павел Адлерберг был неплохим человеком и имел порядочный вес в обществе. Ну а большего Саша и не нужно было, ведь все, что нужно было ему, он получал от отца. Смерть того была страшной потерей, хоть он и видел, что Николай выдохся и сам более не желает править империей. Он часто задумывался, а как бы прошла его жизнь, родись он наследником? Настоящим первым сыном императора и императрицы... Наверняка, он стал бы другим... Хотя каким - неизвестно. На деле его жизнь была ничуть не хуже жизни Александра второго. А если не считать того, что то был царем некоторое время, пожалуй, даже лучше. Ведь у него была свобода и вечность...
И вот теперь он мог обеспечить такую же счастливую жизнь еще одному человеку. Он, конечно, не станет ее обращать ни за что, но зато у нее будет фундамент под ногами, она будет уверена в завтрашнем дне. Он, наверное, даже будет мягким с ней и баловать... Как свою настоящую маленькую дочку...
Он вошел в кабинет, и, как оказалось, директриса, тут же встала из-за стола и удивленно посмотрела на мужчину, но затем расплылась в улыбке, узнав дорогого гостя. Александр легко поклонился даме, затем поцеловал ее руку и присел в кресло перед столом. Он первый начал разговор:
-Добрый вечер. У вас замечательный пансионат и чудесные девочки.
-Благодарю, благодарю. Мы рады, что вы нас посетили. Как поживает ваш дед?
-О боги...Неужели о моей смерти никому тут неизвестно?
-Скончался несколько лет назад.Та смутилась.
-Прошу прощения. Мои соболезнования.
-Не стоит. Я к вам по делу. Есть одна девочка...Он не знал, как описать ее, ведь не знал даже имени.
-Сегодня была в красном платье. У нее еще глаза такие зеленые... Та, видимо, сразу поняла, о ком речь.
-Это Евгения Захарова. Год назад появилась у нас. Дворянских кровей. но,знаете, ее семья обанкротилась, как и многие сейчас...
-Слышал эту фамилию. А скажите, есть ли возможность увезти ее отсюда? Директриса вдруг расширила глаза, но заговорила смущенно
-Вы понимаете... Ей всего пятнадцать... Теперь уж брови Алексанра поползли вверх.
-Я не собираюсь на ней жениться, Боже упаси. Мне тридцать два года. Я просто хотел бы ее удочерить...Женщина успокоилась и просияла.
-О, какая честь... Мы будем только рады, если вы захотите сделать это. Документы мы оформим, и уже через несколько дней вы сможете стать ее отцом.Дальнейшие разговоры не имели значения. Романов выписал чек на несколько тысяч, как и обещал. Он не сорил деньгами, но и никогда не экономил их. Пускай купят девочкам новых платьев...
Единственное, о чем попросил он - чтоб все это прошло без волокиты, и он мог увезти Женю сегодня же. И еще, что важно, чтоб ей не говорили о том, кто ее забирает и сказали, чтоб не собирала вещей. Это будет для нее сюрпризом.. Он, правда, не был уверен в том, что хорошим. Может и вовсе девочка сбежит, едва увидит, что ее удочерил старый идиот, что так некультурно покинул зал. А насчет вещей - ей ничего не надо, ведь уже через несколько дней они будут в Лондоне и он обеспечит ее всем, в чем только может нуждаться пятнадцатилетняя девочка.
разговор был окончен, и он отправился в автомобиль, где его ждал Игорь. Автомобиль был безусловной роскошью, причем роскошью не только в смысле приобретения, но и в смысле содержания. Александру принадлежал Роллс-Ройс «Сильвер Гост», как назвали его сами английские журналисты. Он привез свою игрушку в грузовом вагоне поезда, на котором прибыл в Санкт_Петербург, ведь такие большие расстояния на них никто не преодолевал. Да, это была прихоть и желание покрасоваться, ведь в России автомобиль был разве что только у императора, да и то, более дешево модели. Проезжая по улицам города, и оставляя его на стоянках для экипажа, Романов неизбежно привлекал к себе сотни восторженных взглядов. И ему нравилось это чувство превосходства над остальными.
Едва он подошел, Игорь услужливо открыл ему дверь и поинтересовался, можно ли ехать, но Саша сказал то, чего камердинер не ожидал.
-Нет,дождемся еще кое-кого.Впрочем, наверняка Молокин еще не понял, о ком речь. Саша сел в салон, откинулся на сидение, закурил и с удовольствием представил себе эту картину:
Вот, директриса приходит туда, где сейчас Евгения, и говорит, что теперь она больше не воспитанница пансионата, что ее увозят. Говорит, чтоб та не брала вещей... Представил, как она удивится и, возможно, испугается. А может и обрадуется... Как спросит, кто ее увозит, а ей в ответ покачают головой, мол, тайна, нельзя. И как она, накинув поверх платья накидку, ведь на улице все же холодно, выйдет в промозглую тьму. На улице моросил дождь, и он со странным удовольствием представлял, как она, возможно, начнет дрожать, ища глазами экипаж. И наткнется вместо него на удивительно чудо техники - автомобиль. И сразу поймет, что человек солидный. И Игорь откроет перед ней дверь, и тогда она, смущаясь, сядет напротив него. А он, возможно, промолчит, только головой кинет. А может улыбнется. И потом протянет ей один из пледов, которые всегда лежали тут, ведь в автомобиле не было отопление. Она смущенно укутается в него, а потом, наверное отвернется к окну, не решаясь посмотреть ему в глаза... Только бы не испортить ничего своей извечной холодностью. Он искренне хотел сделать ее счастливой, во что бы  то ни стало. И даже пускай у него трудный характер, он верил, что она сквозь все это сможет увидеть его искреннее отношение.
У Александра было ощущение, что он вернулся в детство.И сейчас вечер перед Рождеством. Его ждут подарки и целая куча сладостей. С таким же детским восторгом он ждал появления в своей жизни этого маленького чуда - Женечки...

Отредактировано Alexander Romanov (2011-09-18 14:13:54)

Почему в нас такая жажда жизни? Ведь жизнь — это игра, из которой человек никогда не выходит победителем… Жить трудно. В муках рождается ребенок, в муках старый человек испускает последний вздох, и все наши дни полны печали и забот. И все же человек идет в открытые объятья смерти неохотно, спотыкаясь, падая, оглядываясь назад. А ведь смерть добрая. Только жизнь приносит нам страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть...
Все случилось именно так, как он и думал. Женя села в машину, и он почувствовал целую гамму ее эмоции. Из-за того, что их было так много, он и не смог почувствовать, что же на самом деле творилось у нее на душе. Ну ничего. Еще много лет им предстоит прожить, успеется. Мурашки появились на бледной коже, и он молча протянул ей все-же плед, а она в него укуталась. Как он и думал, отвернулась к окну, не решаясь заговорить первой. Загудел мотор и они тронулись. Несколько долгих минут он наслаждался видом ее профиля, широко распахнутых глаз, что с интересом смотрели на проплывающие мимо пейзажи... Наслаждался вот этим затянувшимся молчанием. Да уж, тут не поспоришь. По части психологических игр он был мастером, любил искусно измываться над людьми... И, о ужас, даже над этой невинной крошкой. Получив необходимую дозу чужих эмоций неловкости и смущения, он заговорил. Пришлось повысить тон, ибо рев мотора был все же довольно громким.
-Меня зовут Александр Адлерберг. Возможно, Вы это знаете, возможно - нет. Но все же надо отдать должное традициям и познакомиться.Он дождался, пока ответит она и на секунду задумался, насколько взросло звучит ее голос, как для пятнадцатилетней девочки.
-Наверное, Вам кажется странным это мое решение, но поверьте, я не преследую никаких гнусных мотивов. Просто мне кажется, Вы чудесная девочка, и Вам совсем там не место. Что за ерунда?Нисколько не заботясь об отношении девочки к табаку, он закурил. Странная нервозность появилась в нем, он чувствовал себя таким нерешительным... Мужчина, собственноручно убивший не одну сотню, вдруг не мог подобрать слов в разговоре с ребенком. Вздор.
-Прошу прощения, если это случилось против Вашей воли. Смею заверить, что живя со мной, вы больше никогда не будете ни в чем нуждаться. Все, пора заканчивать этот идиотский разговор. Какое счастье, что почти в тот же миг автомобиль остановился у шикарной гостиницы в центре Санкт-Петербурга. На самом деле Саша не видел смысла снимать квартиру на те несколько дней, что пребывал в России. Да и вообще он почему-то любил гостиницы. Это необъяснимое чувство новизны... В них ты всегда "не дома", а значит, все не так, как всегда. Новые люди, постоянно новые люди. И пускай он не любил людей, ему нравилось порой чувствовать вот этот вот круговорот людей вокруг себя. Игорь открыл дверь, подал руку Евгении, а Романов, разумеется, вышел сам. Повинуясь правилам хорошего тона, он подошел к девочке вплотную, пропустил ее тоненькую ручку под свой локоть и повел ее к дверям. Швейцар услужливо отворил перед ними дверь, лифт поднял на верхний этаж, и там еще один швейцар  распахнул перед ними дверь в комнату. Царские апартаменты, ничего не скажешь. Именно тут останавливались царские гости и иные высокопоставленные лица. Тут было по меньшей мере двенадцать комнат, которые, к слову, Александр даже и не думал обходить. Указав на одну из дверей наобум, он сказал Жене:
-Вот это Ваша комната. Я вызову горничную, она поможет вам привести себя в порядок, и будьте готовы к ужину через час. Саша развернулся и собрался было скрыться в своей комнате, как вспомнил кое-что:
-Ах да. Завтра утром мы отбываем в Лондон.
Что было трудно - найти в это время суток и за такой короткий срок достойное платье на такую хрупкую девочку. Но для Романов нет невыполнимых миссий, и спустя всего полчаса он с улыбкой услышал стук в дверь, за которой находилась Женя. Правда, он понятия не имел, что за платье ей нашли, и насколько оно ей пойдет, но все же оно в любом случае будет лучше того, что было на ней. Мужчина также переоделся, и, спустя ровно час, вышел в столовую, где уже был накрыт стол.

Лондон, зима 1910 года

Хочешь солнце вместо лампы
Хочешь за окошком Альпы
Все мы кого-то теряем. Кто-то многих, кто-одного единственного. Самых близких или просто знакомых. Люди гибнут, стареют, заболевают или просто уходят от нас навсегда. А мы мы всегда остаемся с опустошенной душой. А на самом деле, никто не уходит бесследно. В душе у нас навсегда останется их пустой стул, как напоминание о том времени, когда этот человек был с тобой. И на самом деле неважно, были ли то годы или просто взгляд девушки, что попал прямо в сердце. Иногда мы сами понимаем, что так надо было и отпускаем, но порой мы готовы разбиться в лепешку, только бы сохранить человека рядом с собой. Увы, это не всегда возможно. Саша был согласен абсолютно на все, только бы она оставалась с ним. Засыпал подарками, окружал всем вниманием, на которое был способен. Купил бы что угодно, если бы она только указала пальчиком. Отвез бы в любой уголок планеты, если заскучала бы. Вот только все вышло иначе... Никакие на свете деньги не могли оставить ее с ним. Ничто, кроме...
Для тебя
Дни и ночи
Для тебя
Всё что хочешь
Все вышло так, как и загадывал он два года назад, сидя в обветшалом танцевальном зале и глядя на тоненькую фигурку девочки в выцветшем красном платьице. Она была рядом лучиком света. Его черствое сердце размягчалось рядом с ней, хоть он и старался не показывать этого. Маленькая девочка была такой проницательной... она знала, что он чувствует, но ниразу не указала на его слабость. Он, как и мечтал, наряжал ее в лучшие платья и портной буквально не покидал их дома, постоянно делая замеры, выбирая ткани и рисуя эскизы. Александр не знал, нравится ли ей чувствовать себя куклой, но она не возражала, а он восхищался когда в очередной раз он выходила в обновке. Он так редко позволял ей одеть одно и то же платье дважды... Украшения, ленты для волос, французские заколки и итальянские башмачки конвеером поступали в их дом. Когда выходили вместе в свет, - окружающие замирали, восхищенные ее непревзойденной красотой, что лишь подчеркивали роскошные платья и драгоценности. Правда, она выглядела даже младше своих лет и потому частенько на них смотрели с недоумением. Еще тогда они стали Алексом и Джейн Адлерберг - английская интерпретация их русских имен, да фамилия, что Саша получил от отчима. Впрочем, его мало интересовало мнение окружающих. Ему просто нравилось все время мысленно сравнивать образ той крохи и этой, уже почти взрослой девушки, окруженной блеском бриллиантов.
Хотя, конечно, была одна проблема. В шестнадцать лет она должна была впервые появиться на балу. так было принято. Девушки должны были начать находить себе ухажеров в этом возрасте. А он... не мог позволить этого. Не мог позволить, чтоб на нее смотрели плотоядно мужчины, чтоб касались ее руками в танце. Эта хрупкая статуэтка принадлежит только ему, как бы эгоистично это не звучало. Потом, чуть позже, она слишком маленькая, - вечные отговорки. И все же, конечно, ему пришлось все же пойти вместе с ней на бал. Ох, он никогда не забудет этого. Ее тонкая белоснежная шейка в достаточно глубоком вырезе золотистого платья и сотни взглядов, прикованных к ней. В нем проснулась животная ярость и он готов был выпить кровь каждого, кто задерживал взгляд на Жене. Уж не помнит, как пережил тот вечер, но отчетливо помнит, что несмотря на то, что это было неправильно, ни одно танца не дал ей станцевать с кем-либо. Едва играла новая мелодия, он галантно брал ее за ручку и, не обращая внимания на разъяренные взгляды мужчин, вел в танце, нежно сжимая тоненькую талию. Благо, из-за злобы и чувства собственности, он тогда не отслеживал своих эмоций, направленных к ней.
Пожалуйста, только живи
Ты же видишь - я живу тобою
А она уже успела стать центром его вселенной и он порой с ужасом задумывался над тем, что он порвет любого, если она попросит. Купит или продаст что угодно. Да если надо, - покончит с собой. Дело в  том, что она ничего не просила. Она словно до сих пор была благодарна ему за то вызволение. Единственное, что смущало его, - ее реакция на женщин, что посещали его. Нет-нет, конечно, она ничего не говорила. Но эти глаза олененка... Он так боялся причинить ей боль. Только с ней он жил и с каждым днем события прошедших ста лет стирались, их замещали эти два года вместе с ней. Правда. девушка взрослела и Саша все чаще задумывался о том, что рано или поздно она влюбиться, выйдет замуж и покинет его. А ему придется исчезнуть, ведь через еще лет восемь она заподозрит неладное. Не может человек вечно оставаться тридцатилетним....
Разучился смотреть вдаль, разучился считать до ста
Разучился любить февраль, - он забрал тебя навсегда
Несколько недель назад был ее семнадцатый день рождения. Конечно же, был званый обед, роскошный бал и тысячи подарков. Лично Романов подарил девушке роскошную диадему белого золота с бриллиантами и изумрудами, что так выгодно подчеркивали ее зеленые глаза и делали ее еще больше похожей на принцессу. И лошадь. Да-да, породистого жеребца. Кажется, Женя восхищалась лошадьми и он был рад угодить ей. Специально для животного на территории поместья построили конюшню, где девушка смогла бы проведывать его, и небольшой загон, где, при желании, могла кататься, пока не придет весна. Праздник прошел на ура, все были в восторге от миниатюрной принцессы и он сам ни на шаг не отходил от нее весь вечер. Ночь переходила в утро, гости разъезжались, а девушке все не хотелось спать. Теперь она чувствовала себя взрослой, наверное...
Сегодня она знала, что Романов не может ей отказать. Хорошо, что не знала, что он никогда не может ей отказать... Долго упрашивать не пришлось, и он согласился выйти с ней на улицу уже почти на рассвете. Ей вдруг захотелось выйти в снег, который как раз начал сыпаться с неба особо интенсивно. На улице он сел на лавочку в их личном небольшом парке и закурил, а девушка, совсем как меленькая игралась в этом холодном белом пуху, лепила снеговиков и делала снежных ангелов, падая на землю и болтая руками и ногами. Несколько раз даже он не выдержал и смеялся, глядя на ее улыбающееся лицо.
А потом все пошло наперекосяк. Уже на следующий день Женя начала странно покашливать, чувствовала слабость, но ни о чем не говорила. А через неделю она слегла. Долгих две недели за ее жизнь боролись лучшие врачи страны, но никакие антибиотики не помогали справиться с таким обычным делом, - пневмонией. Его маленький ангел чах на глазах, а он был бессилен.
Словно по иронии судьбы, 14 февраля, в День всех влюбленных он услышал самые страшные слова от врача:
-Ее не спасти. Зовите священника. Дом был завален праздничными открытками в виде сердечек от его любовниц и ее обожателей, а ему хотелось рвать и метать. Если бы не боялся спугнуть ее, - разбил бы сейчас к чертовой матери все хрустальные сердца, что украшали особняк, разорвал бы и сжег все письма с признаниями в любви. Мир не должен существовать, если в нем не будет ее. Он так боялся заходить к ней в комнату... Так боялся вновь видеть это тонкое личико, словно сделанное из воска. Слышать тяжелое дыхание и видеть, как содрогаются плечики в очередном приступе кашля.
Игорь сам вызвал священника, что должен был отпустить ей грехи. Да какие к черту грехи у ангела? - хотелось взреветь ему, но он молча курил одну за одной сигары, сидя около ее комнаты и ожидая самого страшного мига, - когда его пригласят попрощаться.
Дверь отворилась и священник со скорбным лицом вышел в коридор. Единственное, о чем молил Саша, - чтобы не было еще поздно. оба мужчины перекрестились и святой отец тихо сказал:
-Идите и проститесь с ней. Романов шагнул в комнату с закрытыми глазами.

Отредактировано Alexander Romanov (2011-09-25 16:23:18)

Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом
Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин
Целый мир придуман, целый мир придуманных истин
Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.

Каждый день мы встаем перед выбором. И каждый выбор на самом деле судьбоносен. Неважно, - выбираете ли вы в какой автобус сесть или же расстаетесь с любимым человеком. Вам может показаться совсем незначительным тот факт, что сегодня вы купили именно обычную воду без газа, а не кока-колу, как обычно. Вы не задумываетесь, как влияет на вашу судьбу утренний выбор рубашки, лишняя секунда на выкуривание сигареты и мимолетный взгляд, брошенный на кого-то. А на самом деле каждое мельчайшее действие, каждый крошечный выбор это нить. Нить, из которой сотканы наши жизни. Некоторые нити становятся лишь едва заметными на фоне прожитых годов, а некоторые становятся основой узора судьбы. И все же думайте, всегда думайте над тем, какую нить взять следующей...
Саша шагнул в комнату и глаза понадобилось несколько секунд, чтобы приспособиться к полумраку, что окутывал помещение. Ее комната была сплошь и рядом завалена игрушками, куклами, шелковыми подушками и над ее кроватью, как у настоящей принцессы, висел балдахин. В тусклом свете свечи все это выглядело уродливой насмешкой, потому что центром комнаты сейчас была хрупкая девушка, мечущаяся в кровати, доживая свои последние минуты.
Столик при кровати был заставлен цветами и завален отвратительными лекарствами, что не принесли никакой пользы. Александр вдохнул тяжелый запах болезни и поймал взгляд зеленых глаз, что мягко смотрели на него. глубоко запавшие... В черной тени... Они были так же прекрасны. Саша рванул к Жене, впервые в жизни опускаясь перед женщиной на колени, сжал крохотную ручку в своей ладони и склонился над ее лицом, стараясь придать своему лицу максимально спокойно выражение. Он не хотел, что она знала, как больно ему, и как хочется умереть вперед ее.
-Женя, с вами все будет хорошо... Да-да, они все еще были на Вы. Он не мог позволить ни ей, ни себе перешагнуть эту границу. Было недопустимо запустить кого-то в сердце, хотя скорее не так. было трудно признать, что запустил кого-то в сердце. Вот это верно. Держа ее тоненькое запястье, он чувствовал, как ускорился пульс, ее грудь вдруг зашлась в учащенном дыхании и Романов, имеющий не одно образование, с ужасом отметил начало агонии. Вдруг девушка пришла в сознание, что так же было очередным признаком агонии и Саша знал, что последует дальше. Вот сейчас, совсем скоро, ее сердце станет биться все медленнее, дыхание станет редкое, не чаще одного вдоха тридцать-сорок секунд. Она окончательно утратит сознание и совсем скоро ее серебристая душа улетит в рай. И все же, в секунду сознания, она поймала его взгляд. Как и тогда, в первую секунду их встречи, он вдруг понял, что не сможет отпустить. Плевать на условности, плевать на предрассудки. Саша скользнул ладонями по лицу его девочки, заглянул в бездонные изумрудные глаза и тихо шепнул:
-Я люблю тебя, мой ангел.И сложно было понять, какую именно любовь он имел ввиду, ведь в следующую секунду его жесткие губы прижались к ее нежным. Короткое прикосновение из-за которого он едва не утратил голову... Далее - все так жестоко и банально. Он не отпустил ее в рай с грешной земли, он силой оставил ее рядом с собой, заключая в пусть золотую, но все же вечную клетку.
Сильные зубы сомкнулись на собственном запястье, разрывая кожу и выпуская тяжелые капли темной крови. Александр приложил рану к бледным губам девочки и зашептал:
-Глотай, глотая, родная. Это лекарство... Нежное создание верило и пило, как всегда. Он все никак не мог остановиться, желая быть уверенным в том, что этого ей хватит, чтоб воскреснуть... Наконец, он отнял руку, наспех перевязал тут марлей, лежавшей на столике, а сам, не находя в себе сил отказаться, вернулся к ее лицу, припадая губами к белоснежной коже. Целовал губы, стирая с них собственную кровь и убеждал сам себя, что все это отцовские чувства, не более.
Ему не пришлось убивать ее для обращения. Совсем скоро сердечко прекратило биться и Саша вдруг испытал ужас, которого не испытывал никогда прежде. Представить, что она не проснется было выше его сил.
Саша так и остался сидеть на коленях, забыв про время и окружающую обстановку. Он размышлял о том, как многое ему предстоит рассказать ей, как многим поделиться. И в глубине души радовался, - что теперь она навечно в этом мире и ему не придется уходить из ее жизни...
Через несколько часов зашел Игорь. Александр был уверен, что тот долго не решался потревожить хозяина, но когда понял, что что-то не так, - все же шагнул. Он понял все без слов. Совсем скоро у головы девушки уже стоял высокий бокал с кровью. Саша не был уверен, что после смерти ей хватит сил на охоту, да и признаться, не мог представить, чтоб ангел убивал. Хотя, кого он обманывает? Она больше никогда не будет ангелом. Рядом с ним теперь будет монстр, такой же, как он и сам. И, возможно, так оно будет проще.
К утру он почувствовал едва заметное шевеление в холодном тельце. Движения становились все более сосредоточенными и, наконец, Романов замер, восторженно глядя на Евгению, что села в кровати, глядя на мир новыми, но все такими же невероятно зелеными глазами...

Только подумать, он только что спас жизнь человеку. Так высоко, так благородно. А на деле же его поступок был отвратительным проявлением эгоизма. Вот так вот взять и отобрать у ангелов их сестричку, не пустить домой, превратить в монстра. Девочка, что с каждым днем все больше походила на девушку открыла глаза, высунула ножки из-под одеяла и потянулась тонкими ручками к стакану. Саша наблюдал за этим с тоской: ей больше никогда не вырасти, никогда не стать старше. Ее жизнь закончена, как и его. Она обречена на вечность. И главное, он знал, что теперь точно никуда не отпустит. Как странно, что Женя с горящими глазами не кинулась грызть за шею молоденькую служанку, что, судя по звуку, прошлась мимо комнаты. А может, она и правда не станет монстром? Да нет. Виной всему болезнь, она отвыкла двигаться вообще. Наконец, юная леди выпила содержимое стакана притом с явным удовольствием. Романов искривил губы в улыбке и встал с пола, пересев в кресло у кровати.
- Что произошло? И что я сейчас выпила?
Романов ответил просто, честно и коротко.
-Кровь.Он, конечно, видел, как удлинилось личико девочки, как она удивленно и непонимающе смотрела на него, но сам молчал. Он с тоской обдумывал, как теперь все-все объяснить Жене, как рассказывать всем о свершившемся чуде. Конечно, священник решит, что все дело в том, что он отпустил грехи. Доктор, - что это все благодаря последней микстуре, что он прописал. Служанки будут хихикать и благодарить силу любви, а пожилые матроны винить Романова, что он, поди, обратился к ведьме. И только Игорь, вечно и всепонимающий Игорь коротко улыбнется ему и скажет то, что было позволено только ему одному в память о том времени, когда Адлерберг бегал по Зимнему в бархатных шортиках:
-Саша, ты поступил правильно.И потом он снова вернет свою услужливость, снова будет на Вы с хозяином. Но эта короткая фраза и отеческая улыбка привяжут их друг к другу миллионной нитью.
Романов продолжал молчать, хоть и знал, что Женя сейчас просто умирает от любопытства. Мужчина закурил и вспомнил о главном, - амулет. Надо срочно сделать Жене амулет, дабы она смогла бывать на солнце. Помнится, на туманном альбионе еще живет внучка той красавицы, что сотню лет тому назад помогла ему с этим вопросом. Александр быстро собрал в голове факты, выбрал время и маршрут, решил было прямо сейчас предупредить Игоря, что после захода солнца они уезжают, но вспомнил, что бедняжка все еще недоумевает. Откинувшись на спинку кресла, мужчина прикрыл глаза и заговорил.
-Женя, теперь, я думаю, мы с вами можем перейти на Ты и я сейчас объясню, почему.И правда, они почти на равных, нет никакого смысла сохранять это выканье. Теперь, наверное, она станет его другом, партнером. А может, - просто уйдет. Он не в праве больше ничего ей указывать.
-Ты только что была мертва. С вечера прошлого дня, если быть точным.Изумрудные глаза едва не перескочили за брови и Саша рассмеялся.
-Все это прозвучит невероятно, знаю. И все же, ты поверишь, у тебя нет выхода.Романов вдруг пододвинул кресло вплотную к кровати и осторожно взял руку девушки в свою, дабы в случае чего та не сбежала. Так странно было не чувствовать ее пульса...
-Я мало знаю о тебе, и право, не знаю, веришь ли ты в сверхъестественное. Но сегодня, боюсь, тебе придется поверить. Поверить в самое себя.Мужчина странно занервничал, опасаясь реакции девушки на дальнейшие его слова.
-Я вампир.Романов сжал руку девушки.-Это может показаться бредом сумасшедшего, но и ты тоже.Мужчина улыбнулся, представив на миг, как чувствовал бы себя сейчас на ее месте. Наверное, разбил бокал о голову свихнувшегося старика и сбежал.
-Я обратил тебя, прости. Не смог отпустить, не смог позволить умереть. Ты вправе меня ненавидеть теперь, я пойму. И все же, я хотел бы рассказать тебе обо всем...В тот день они так и не вышли из комнаты, и плевать, о чем там судачила прислуга. Игорь несколько раз приносил кровь, и дружественно улыбался Жене. Наверное, в них теперь есть что-то общее. Ведь и Игоря обратил Саша. Правда тот не умирал, нет. Просто избалованный Романов жизни не представлял без камердинера, а тот и не был против. В них обоих теперь текла его кровь. Наверное, теперь Евгению можно и вправду назвать его дочерью...
Александр рассказал о вампирах, оборотнях и ведьмах все, что знал. А знал многое. Женя верила, и это было прекрасно. Он много курил, часто касался ее руки рукой, заправлял пшеничные волосы и даже несколько раз аккуратно обнял, когда история заходила в страшные стороны. Этот вечер стал лучшим за два года их совместной жизни, как бы странно то ни было.
Единственное чего он боялся, - что теперь девушка действительно осознает, что свободна, и едва получит амулет, - исчезнет. Боялся и в то же время понимал, что ничего не сможет сделать.