Прошло уже некоторое время после того, как Стефан отправился за Катериной, точнее за тем, чтобы убить ее по "заказу" Клауса. Конечно же гибрид мог бы и сам найти беглянку и припомнить ей всё, чем она насолила ему несколько столетий назад, но в задании для Сальваторе был скорее моральный смысл его действий, чем физический. Как можно убедиться в том, что Стефан вновь стал тем, кем Клаус знал его много лет назад в Чикаго? Точнее... пытался стать. Конечно же пока не совсем по своей воле - но кто тянул его за язык, когда Сальваторе так хотел спасти своего обожаемого братца? За услуги нужно платить. Тем более что теперь этот самый Деймон вовсю пытается разыскать своего младшенького, тем самым отвлекая Клауса от более важных дел, заставляя периодически думать о своей персоне. Если бы не сделка, он был бы мертв. Но пока что всё было именно так, как было, и внутри у Стефана скорее всего роились мысли, отличающиеся от его слов. Он мог беспрекословно выполнять поручения, но не стал бы спорить, что с удовольствием вернулся бы в привычную для себя обстановку. Клаус знал, что Стефан все еще думает о двойнике, девушке Елене, которую он любил, и явно не мог просто закрыть глаза на то, что она погибла из-за ритуала Ника. Но все это было временным помешательством, которое проходит, как только отключаешь лишние эмоции, которые не приносят ничего, кроме слабости, которой в легкую могут пользоваться остальные. Это не приемлемо, это не может быть частью потрошителя, коим являлся Стефан - внутри он был именно таким, каким Клаус встретил его в Чикаго, а обстоятельства и терзания совести превратили весельчака в меланхолика, и это нужно было исправлять. Ник был уверен, что в ближайшем будущем, когда он наконец даст Стефану вспомнить все то, что однажды внушил забыть, риппер возможно станет настоящим союзником, а не тем, кто находится рядом только потому что надо. Он мог бы внушить ему всё, что нужно, но просто не хотел этого делать. Внушение превращает в куклу, марионетку, и за редким исключением это удобно, но Стефан как раз был исключением - однажды он хотел быть возле первородного, он был настоящим, он за один вечер умудрился стать для Ника гораздо большим, чем стала для него семья, которой толком и не было никогда. Сейчас он хотел вернуть друга, но для этого требовалось время, которого у вечности полно.
Именно поэтому Стефан должен был найти Катерину и убить ее - в доказательство того, что он сделает всё, что нужно - и что чувства, пусть и прошлые, не станут этому помехой. Тем самым можно убить двух зайцев - проверить Стефана и отправить Катерину туда, где она должна была оказаться много времени назад. И пора было Сальваторе уже поспешить вернуться, потому что ожидание - гораздо хуже многого другого, хоть вечность и учит быть терпеливее.
Какое-то движение в гостиной заставило прислушаться к происходящему, и догадываясь, что это вернулся Стефан, Клаус усмехнулся - ладно, он почему-то ожидал, что тот вернется позже, хотя бы учитывая, что Катерина посильнее его, и вряд ли все будет слишком легко.
Спустившись вниз по лестнице, Ник сначала подумал, что разыгралось больное воображение, но учитывая, что не только он был удивлен, картина была самой что ни на есть реальной. Правда все кто выглядывал из-за дверей поспешили скрыться обратно, видимо решив оставить гостиную раньше, чем начнется заварушка. А всё дело было в том, что кроме Стефана в гостиной была и Катерина, собственной персоной, сжавшейся в углу и глядя на происходящее с долей испуга, но присущей только ей даже в такой момент самоуверенностью, правда сейчас этого пункта явно поубавилось.
- Стефан... - Ник окинул взглядом вампира, вроде как в знак приветствия, - Катерина... - он кивнул девушке с некоторой усмешкой на губах, - Ты вроде как должна уже быть мертва. Интересно, почему это до сих пор не так... Клаус снова вернул внимание к Стефану - сейчас его гораздо больше волновало, почему задание проигнорировано и зачем, спрашивается, было тащить Петрову сюда? Зрители что-ли ему нужны? Или попросту не решился убить свою старую любовь? Это больше походило на правду. Боже, как романтично, до тошноты... Он подошел к Стефану, вопросительно глядя на него:
- Я тебе сказал убить Катерину, а не тащить ее сюда. Не разочаровывай меня, потому что она умрет в любом случае, а тебе всё это плюсов не прибавит... Он вздохнул, довольно улыбнувшись. - ..так что придумай по возможности веские причины того, почему я вижу совсем не те результаты, которые ожидал...

Шаги приближались и вместе с ними нарастала уверенность в том, что все, что сейчас происходит, в корне неправильно. Петрова только сейчас осознала насколько все это серьезно. На чем основывался их план? На нелепой попытке поиграть с древним вампиром? С гибридом? А что если он не захочет даже слушать? Девушка зажмурилась и затем резко распахнула глаза, ощущая мелкую дрожь. Она храбрилась, как могла, но разве это хоть чуть-чуть помогло бы ей в сложившейся ситуации? Вокруг море приспешников Клауса, да и он сам уже никуда и никогда ее не отпустит. Сбежать уже не выйдет. Спрятаться? Некуда. Остается только уповать на удачу, но нельзя сказать, чтобы она когда-нибудь поворачивалась к Катерине лицом. Фортуна никогда не улыбалась Пирс, девушка всего и всегда добивалась сама.
Кэтрин вжалась в угол, зная, что ей лучше даже не пытаться подниматься с колен ради ее же блага. А вот и он сам, виновник торжества. Вальяжно зашел в помещение, явно удивленный шумихой. Его боялись. Все приспешники молниеносно скрылись из виду, оставляя ее и провинившегося мясника наедине со своим начальством. Не удивительно. Только глупец не боялся бы это чудовище. А идиотов Клаус в свои ряды не принимал, впрочем, слишком умных он тоже держал в узде, чтобы ненароком палок в колесах не оказалось.
- Катерина... - звучный голос раздался в ушах. Он произносил ее имя так, будто бы только что вспомнил о любимой истории. Такой хорошо знакомой, неизменно присутствующей в жизни, но в тоже время о той, которую пора было бы уже давно забыть и вычеркнуть, как часть далеко забытого прошлого. И все же какая-то доля ласки была в его голосе. Казалось, что он прекрасно знал, что будет именно так, и никак иначе. Возможно, он даже знал, что Сальваторе поступит именно так и приведет ее сюда. Что это в этом голосе? Что за ноты? Может быть, ностальгия?
Петрова не сдвинулась с места и не произнесла ни слова, ответив ему осторожным, но внимательным взглядом. Она была готова броситься прочь, если бы он только подумал о том, чтобы приблизиться  к ней. Первые секунды были самыми опасными и девушка знала об этом, слишком хорошо знала, чтобы допустить эту слабость. Страх наполнял ее изнутри, но сейчас ему  не было места в ее голове и ее теле. Вампирша должна была быть предельно сосредоточенной. В конце концов в нужный момент, быть может, именно от ее слов будет зависеть ее жизнь.
- Ты вроде как должна уже быть мертва. Интересно, почему это до сих пор не так.. - Кэтрин выдавила усмешку, пожав плечами. Ее типичная манера. Демонстрация силы и самодостаточности, независимости и неуловимости. Он не должен видеть слабости в ее глазах, он не получит этого удовольствия никогда. И все же она молчала, позволяя Стефану взять инициативу  в свои руки. К тому же, не было похоже, чтобы Клаус желал с ней говорить, а значит, ее голос, небрежно поданный в подобный момент, мог стать приговором. Ни к чему махать красной тряпкой перед уже и без того озлобленным быком.
- Не разочаровывай меня, потому что она умрет в любом случае, а тебе всё это плюсов не прибавит... - девушка незаметно для других сглотнула и перевела свое внимание на Сальваторе. О намерениях Николауса она знала и без того, но услышать из его уст подобное теперь было страшно. Теперь от Стефана зависело все. Ее жизнь и ее судьба. Сейчас он мог спасти ее или убить своими же собственными руками, отомстив за всю ту боль, что она ему причинила. Собственно, она бы не сильно удивилась, повернись вся история так. Но все же она не верила, что ненависть, которую братья стараются питать к ней, может быть настолько настоящей, чтобы отправить ее на казнь.
- Было довольно сложно её поймать, но я надавил на самое больное...на её прошлые чувства ко мне. Притворился влюблённым парнем, и она попалась на удочку. Это не составило особого труда - он говорил так уверенно, что даже в голове Петровой зародились сомнения. Быть может он говорит правду сейчас, Клаусу? Может быть все, что происходило в течение этих двух дней, на самом деле было спектаклем, умело создаваемым риппером, что сидит глубоко внутри вампира. Или логичнее сказать, что это Стефан находится где-то внутри мясника? Подобная мысль поразила девушку и она посмотрела на Сальваторе так, будто бы он жестоко ее обманул. Собственно, так ил иначе, именно этот взгляд мог убедить Клауса в правдивости слов вампира.
- Ты ведь ничего от этого не потеряешь, наоборот...сможешь каждый день наслаждаться её мучениями и видеть, как она ненавидит собственное существование. - перспектива еще та. От одной лишь мысль Петрова содрогнулась, но с опаской взглянула на гибрида, ожидая его слов, словно приговора. Такая идея просто не могла ему не понравиться, но для Катерины она действительно была подобна адским мукам. Николаус был изобретателен на различного вида пытки, поэтому было сложно представить себе то, что он решит провернуть с девушкой просто напросто от скуки, а ведь Стефан, скорее всего, будет вынужден ему помогать, как не прискорбно. С другой стороны, нет ни одной причины, по которой бы гибрид был обязан поверить младшему Сальваторе хотя бы самую малость и Катерина это знала. Сейчас было самое время что-то добавить, но вампирша знала, что если она произнесет хоть слово - весь гнев обрушится  на нее в лучшем случае, а в худшем - Клаус раскусит их сговор и тогда одной смертью не обойдется.

- К тому же все 145 лет я её ненавидел, и сейчас ничего не изменилось. Она всегда только играла моими чувствами, думала лишь о себе. Я находился под внушением, ведь был ещё человеком. Но когда стам вампиром, то прозрел. У меня открылись глаза на истинную сущность этой стервы.
Ну я могу тебя понять, хотя думать о себе порой очень даже полезно, в этом мотивы Катерины вполне себе оправданы. Как бы там ни было, Клаус помнил, что однажды тоже недооценил Катерину, когда думал, что она никуда не денется из под носа, несколько столетий назад, но ее, природная видимо, везучесть сделала свое дело, да и братишка не смог не помочь красавице, в которую, скорее всего был влюблен. Нужно было раньше догадаться, что он не просто так ей глазки строил. Ну да что уже думать о том, что случилось давным-давно, пора забыть и о брате-предателе, и о Катерине, которую убить сейчас рука не дрогнет, поскольку вроде как жизнь ее уже без надобности.
Клаус практически слышал, как сердце Стефана то замирало, то ускоряло темп, в зависимости от происходящего в гостиной - пока что он удачно контролировал себя, но явно пытался пересилить свои эмоции, которые все еще существовали внутри его мыслей. Не так легко изменить себя, когда годы проводил в чем-то, до ужаса похожем на депрессивную реабилитацию алкоголика - именно так можно назвать то, как Стефан уничтожал в себе мясника год за годом, а теперь пошла обратная реакция, и она будет гораздо более легкой.
- Прошло полтора века и он думал, что я мертва. Мне нечего ему предъявить, Клаус.
- Иногда у меня смутное предположение, что ты, моя милая, за свои пять сотен лет, умудрилась нажить себе врагов еще больше, чем я за две тысячи. Может быть тебе надо было вовремя от них избавляться... - почти что пошутил Клаус, взглянув на Катерину, когда в ее взгляде промелькнуло что-то похожее на страх, но она тут же скрыла эту эмоцию. Ник давно понял одну особенность девушки - больше всего на свете она боялась быть слабой, даже тогда, когда это очевидно.
- Нет, Клаус. Ты же не повторишь этот старый трюк... - проговорила мисс Пирс, направляясь к окну, правда кого она в этом убедить пыталась? Его или себя? Скорее всего себя, чтобы спокойнее на душе стало, если таковая имеется. Правда совсем не успокоило наверное, учитывая что он не собирался ее останавливать, чтобы рассмеяться и сказать, что просто пошутил.
- Ты знаешь, что повторю... Правда в этот раз я могу забыть о том, что тебя следует убрать от окна вовремя, - на губах появилась улыбка, говорящая что ему вся эта ситуация безумно нравится. Даже когда ее кожа начала дымиться и покрываться волдырями, Ник не ощущал жалости или сожаления, он лишь наблюдал за Стефаном, дошел до столика, наполнил себе стакан виски, и отпил пару глотков, словно спешить было абсолютно некуда, и черт с ним что Катерина уже стоять не в состоянии, от чего она упала на колени - вот ведь тоже, хоть бы раз попросила о пощаде, настырная девушка. Клаус не спешил потому что знал, что успеет до того, как она сгорит - правда он пока сомневался, что правда хочет спасти ее под конец, не лучше ли избавиться от Петровой именно сейчас?
Ник вернулся к Стефану, положив руку ему на плечо, и проследив за его взглядом - как бы там ни было, а Сальваторе не мог отвести глаз от происходящего у окна. Хотя если у него и были какие-то эмоции, он умело сдерживал их - что в общем-то радовало.
- Как бы ты не пытался изобразить, что тебе все равно, у тебя внутри полно воспоминаний, которые не отпустят тебя просто так. Но со временем... станет проще.
Он убрал руку, сложив их на груди:
- Достаточно, - это уже адресовывалось Катерине, конечно же. Клаус усмехнулся, когда девушка наконец была в безопасности и подальше от окна, он снова посмотрел на Стефана: - Ладно, я согласен. Только если она опять сбежит, ты найдешь ее и убьешь, и на этот раз без других вариантов.

- Иногда у меня смутное предположение, что ты, моя милая, за свои пять сотен лет, умудрилась нажить себе врагов еще больше, чем я за две тысячи. Может быть тебе надо было вовремя от них избавляться... - Катерина позволила себе наглую усмешку. В конце концов она не должна была выглядеть жертвой во всей этой ситуации и отчаянно старалась преподнести себя в ином свете. До сих пор это удавалось не очень-то успешно.
- Не без вашей помощи, милорд, - она вспомнила былые время, когда обращалась к Николаусу подобным образом. В то далекое время сложно было даже предположить, что обаятельный молодой человек будет проявлять к ней даже не животный, а патологический интерес, захочет выпить ее кровь и убить, принести в жертву, словно кролика. И все же, он был таким, психованным ублюдком с безграничными возможностями.
Боль, которую девушка испытывала от солнечного света, не описать словами. Нам, простым людям, она неведома и потому сложно судить какие муки испытывала вампирша от соприкосновения своей кожи с яркими лучами. Возможно, это было сравнимо с ощущениями, когда сгораешь заживо, находясь в самом центре пекла. Возможно, но в случае с солнцем, казалось, что огонь пожирает изнутри.
- Ты знаешь, что повторю... Правда в этот раз я могу забыть о том, что тебя следует убрать от окна вовремя, - расценивать ли это как обещание жизни или приговор к смерти? Были ли эти слова чем-то большим, чем очередной игрой? Слово Клауса не стоит и гроша, в любом случае, а Петрова была не в том положении, чтобы придаваться глубокому анализу происходящего. Она не могла даже думать, не говоря уже о том, чтобы попробовать сложить звуки в слова, а те в свою очередь в предложения. Еще несколько секунд и девушка бы окунулась с головой в безумие, прежде чем вспыхнуть, словно пучок сухой травы. Не было сил сдерживаться, не было и возможности убежать. Оставалось лишь кричать, сквозь крик уменьшая боль от ужаса и жара солнца. Девушка еще никогда так не кричала. Даже в прошлый раз Клаус довольно быстро убрал ее с солнца, сейчас же он, казалось, и не думал о ее жизни, не утруждая себя математическими измерениями срока ее жизни, стремительно приближающегося к нулевой отметке. Конец ли это? Впрочем, теперь уж точно все равно, лишь бы больше не чувствовать эту страшную боль, раздирающую все тело на куски. Хотелось сдирать с себя кожу собственными руками, потому что она не просто горела или зудела, она плавилась, добавляя в этот коктейль еще больше омерзительных ощущений.
- Достаточно, - о, какая прелесть, слышать это слово и вновь чувствовать контроль над собой. Не успел Клаус произнести последнюю букву, как Катерина молниеносным броском обожженной хищницы, бросилась прочь от окна, укрывшись от солнечного света в наиболее темном углу этого помещения - под лестницей. Она тяжело дышала, а тело девушки дрожало, сотрясалось с ног до головы от пережитого болевого шока. Она не была в силах произнести ни слова и боялась даже взглянуть на кого-то из присутствующих. Тревоги Стефана за себя она так и не увидела. Обхватив себя руками, Пирс уселась прямо на пол, едва не всхлипывая от разочарования в своей слабости и ненависти к древнему вампиру, обращающемуся с ней, словно с игрушкой. Пирс еще даже не осознавала, что их план удался, да еще так просто. Не было длительных мучений, несмотря на то, что девушке показалось, будто она простояла под солнцем не пару минут, а целую вечность и даже больше. Благодаря недавнему приему пищи, тело быстро регенерировало, но остаточное ощущение дикого ужаса и горящей плоти будет еще долго преследовать Катерину, ровно как и запах гари, паленого мяса, исходящего от нее самой.
- Но если всё-таки это произойдёт, то я сделаю, что должен - или она сделает то, что должна. Прекратит их общие мучения. В конце концов Пирс не знала сколько сможет прожить в таком режиме. Если гибрид захочет часто так играть с ней, девушка не знала как поступит и когда сорвется. Быть может скоро все полетит к черту, потому что теперь ей уже не так нравилась вся эта чушь. Боль, знаете ли, сильно встряхивает запутавшуюся и влюбленную душу или что там находится внутри вампиров помимо мозга, мешая его работе.
- Может быть ты вернешь мне браслет? - Катерина рискнула поднять глаза и задать наиболее всего интересующий ее вопрос древнему, - мне бы не хотелось играть в классики с окнами. Раз уж все так мило складывается.